Родился в советской Украине, вырос в славном городе Запорожье, где шумит водами Днепра знаменитый Днепрогэс и «горят мартеновские печи, и день и ночь горят они», как пелось в трогательном фильме про любовь «Весна на Заречной улице», который, кстати, тоже большей частью снимался в Запорожье.
Мне предстояло стать инженером, как об этом мечтали мои родители, и я на какое-то время даже стал им, но потом всё-таки вырулил к журналистике и дальнейшую трудовую деятельность посвятил этой беспокойной профессии.
О журналистике я мечтал с 17 лет, но больше не как о профессии, а скорее видел в ней стиль жизни, позволяющий не сидеть на одном месте, много видеть, много ездить и встречаться с самыми разными людьми. То есть воспринимал её как возможность одновременно работать, путешествовать и писать об этом. Туманное что-то. Наверное, поэтому ко времени поступления в вуз у меня не сложилось точного представления, чего же я всё-таки хочу. И под влиянием родителей отправился поступать в Запорожский машиностроительный институт.
Закончил. И тут, пожалуй, начались те самые путешествия, о которых я мечтал в юности. Пока без журналистики. Распределился как молодой специалист в Николаевскую область на завод металлоконструкций в зону общего режима. Да-да. Туда, где зэки. Они ведь тоже должны работать. Много ездил в командировки, повидал чуть ли не всю Украину. Через год сбежал, бросив трудовую книжку, и устроился проводником пассажирских вагонов. Москва, Крым, Мурманск, Киев, Львов, Свердловск… Снова завод, но уже солидный. Работа технологом. Переход в заводскую многотиражку. С этого момента журналистика становится моей основной профессией.
Женившись на горьковчанке, в 1983 году переехал с семьёй в город Горький и по счастливой случайности сразу попал на работу в газету Волжского пароходства «Большая Волга». Исходил на теплоходах всю Волгу, побывал на Дону, выходил с речниками в Азовское море. И речная газета, и редакционный коллектив, и сами речники мне нравились. Но тянуло к большему. В большую журналистику. И в 1985 году меня взяли корреспондентом в областную горьковскую молодёжную газету «Ленинская смена». Только тот, кто успел в своё время вкусить свободомыслия и вольности молодёжных газет, может понять, что это была за среда и как она влияла на «юношей с горящими глазами». Задиристость и непримиримость при защите интересов простых людей. Возможность воздействовать на толстокожих бюрократов и быстро приходить на помощь людям, нуждающимся в защите. Это была одна из самых передовых газет Советского Союза. А в чём-то, может быть, и самая передовая.
Во всяком случае, когда в августе 1991 года после всесоюзной трансляции «Лебединого озера» перед гражданами в телевизоре появились члены ГКЧП и объявили о введении чрезвычайного положения, «Ленинская смена» оказалась единственной газетой в СССР, вышедшей в знак протеста с первой белой полосой. Мы тогда ещё верили в демократию.
Но коллективу издания это не помогло. Победившие демократы оказались не таким уж демократами и быстро забыли о заслугах известной молодёжки. Начались серьёзные экономические трудности. Находясь в то время уже в должности заместителя редактора, я пытался вывести газету на коммерческую дорогу, но часть коллектива оказалась к этому не готова. После серьёзных разногласий с тогдашним редактором, я вынужден был уйти с другой частью коллектива и в 1993 году, когда Горький уже был обратно переименован в Нижний Новгород, организовать новую газету «Дело».
Как мы выживали в 90-е рассказать в двух словах сложно. Приходилось исхитряться так, что сам себе удивлялся. Тем не менее, удалось поднять совершенно новое издание с нуля до уровня самой популярной местной газеты. Здесь нас и поджидала опасность.
Оценив растущую популярность издания, крупная нефтяная компания с татарскими корнями предложила купить контрольный пакет газеты, пообещав взамен серьёзное обновление технической базы и инвестиции в развитие. Это было заманчивое предложение. Деньги нового учредителя действительно помогли сделать заметный рывок. Воодушевлённый открывающимися перспективами, я в 1997 году дополнительно привёл на нижегородскую землю газету «Московский комсомолец». С нами считалась власть городская и областная.
Как выяснилось, рост влияния газеты не остался незамеченным, и нашему новому акционеру поступило выгодное предложение продать контрольный пакет издания. Тайно. Не извещая об этом коллектив. Мне всё же удалось узнать о тайных переговорах. Поняв, что издание собираются сделать пропагандистским рупором крупной политической группировки, я принял упредительные меры. Не хотел быть пропагандистом! И спустя месяц после того, как у газеты «Дело» появился новый собственник, мы в 2000 году выпустили первый номер газеты «Новое Дело». Снова новая газета. Снова всё с нуля. Но поскольку со мной ушёл весь коллектив (не только технический, но и творческий), у нас быстро получилось набрать нужную высоту – тираж, популярность, влияние. Газета с названием «Дело» просуществовала год с небольшим и закрылась.
Всё дальнейшее время я работал в газете в качестве главного редактора и директора. И при этом был собственником издания, то есть на мне лежала ответственность материального обеспечения не только выпуска газеты, но и всего коллектива.
В этом качестве я проработал до сентября 2017 года, когда вследствие своей роковой ошибки вынужден был распрощаться с любимой газетой. После кризиса 2008 года бизнес уже воздерживался инвестировать в средства массовой информации, и я договорился об этом же с областной властью. Создал для этого специальный проект «Новое дело. Областной выпуск» и туда же оформил работать часть коллектива. Учредителем этой газеты выступило областное правительство. Разделив коллектив на два издания, я восемь лет, по сути, выпускал две похожие газеты, одна из которых распространялась в Нижнем Новгороде, а другая в районах области. А в 2017 году во время смены губернатора, пользуясь формальным статусом собственника областного выпуска и заручившись поддержкой руководителей творческого коллектива, у меня забрали газету.
В конце 2017 года я возглавил одну из старейших местных газет «Нижегородский рабочий» и готовился повторить свой «подвиг» на местном газетном рынке. Однако спустя год газету, опять же под формальным предлогом, власть забрала у собственника и закрыла. Получилось, что я невольно стал её последним редактором.
На этом моя журналистская и редакторская деятельность закончилась.
Началась деятельность писательская.
Юрий Ищенко.